Шрифт:
Закладка:
– Язык бы сначала выучили, прежде чем в чужой туалет лезть, – сказал я через крышку. – Очень красиво, конечно, но ничего непонятно.
Всю ночь трубы о чем-то переговаривались. Даже начал различать некоторые их слова. Например «буль» – это значит «иди спать». И «гугл-переводчик» не поможет – стоит только коснуться телефона, как русалки исчезают, оставляя меня один на один с пустым унитазом.
Я даже помыл тряпкой пол. Как-то невежливо встречать гостей в таком туалете.
Николай
Следующей ночью я пригласил в гости друга по имени Николай.
Хотел доказать и себе, и Николаю действительность русалочьего присутствия.
Я по своей еще телевизионной привычке ввел его в курс дела: рассказал ему о причудливом явлении, которое посещает мой туалет, но никак не дается для фиксации. Николай мне, конечно же, не поверил, но, видно, он и сам был не против нарушить самоизоляцию и прийти выпить чего-нибудь изолирующего от скуки и лавы между диванами.
Мы встретились в 22 часа и проследовали в зал, где уже три недели как молчал телевизор. Николай протер большим пальцем по его животику, оставляя зеркальный след, а я крикнул ему:
– Не трогай!
Он удивился:
– Почему?
– Тогда видно станет, – ответил я.
Николай пожал плечами, в конце концов, он пришел ко мне не ради животика, а совсем по другой причине, которую он как раз со вкусным щелчком открыл и залил в себя.
– Знаешь… – Николай взглянул в пыльный животик, точно все еще видел в нем передающую картинку. – Там говорят… жуткие вещи происходят в нашем городе, – он испепелял прищурившимися глазами образовывавшуюся полосочку, напоминающую горизонтальный след от резинки трусов на коже.
– Что-то про русалок? – спросил я.
– Да нет… говорят…
– Тогда не надо. Не хочу знать, – отрезал я Николая и попку у огурца.
– Ну, как знаешь… – обреченно произнес Николай, который тоже хотел ввести меня в курс, но оставил его при себе.
Мы сидели за маленьким столиком, который я специально для этой цели перенес из кухни. На нем мы накрыли поляну: Николай притащил рыбные консервы, вяленую рыбу и огурцы с вчерашним хлебом. Я же принес себя. И, когда мы выпивали, сидя в зале ночью за маленьким столом, мне даже подумалось, что скоро придет Снегурочка поздравлять нас с Новым годом. Потому что только на Новый год этот столик перемещался в зал, подобно Деду Морозу из кладовки. Но, несмотря на новогоднее настроение, я был собран: мой телефон был наготове, словно дикая рысь, ждал возможности схватить русалку за хвост своей камерой в пять мегапиксей.
– А твои… ну эти русалки… они хоть красивые? – спросил он меня.
– Не знаю… я их еще не видел, – ответил я, вслушиваясь в тишину коридора.
– То есть… могут быть и не красивые… – словно огорчившись, произнес Николай.
– Вполне… – развел руками я.
Николай помолчал, помолчал да, наконец, произнес:
– Надеюсь, что все-таки красивые будут…
Я согласился и съел огурец, который почему-то немного горчил.
– А я… это… – начал было Николай. – Я вообще-то с собой… ну удочку принес.
– Удочку? – удивился я.
– Ну… в подъезде оставил. Подумал… мало ли… вдруг ты влюбился в русалку и теперь перешел на ее сторону… Ну как… герой какого-то там фильма. А русалки… видно, мясом человеческим питаются… поэтому ты меня и пригласил, да?
– Да никакой я не герой, – отрезал я. – Давай тащи свою удочку!
Николай встал и, протерев губы, поплелся к выходу из квартиры. Вернулся уже с длинной удочкой и прикормкой.
– Как думаешь, а русалка на червя ловится?
Я, глядя, как это существо извивается над моим столом с огурцами, и правда было решил ловить русалку на самого Николая, но сдержался.
– Не знаю… только убери эту гадость подальше от еды.
Николай хмуро кивнул и, оставив банку с тремя червями возле ботинок, вернулся за стол.
– Ну так что… – выпил он еще баночку. – Ловить-то будем или уже… ну все, передумал?
– Ничего я не передумал, – ответил я. – Бери свою удочку – пойдем на русалок!
Николай взял удочку, потом отпустил, побежал в зал за новой баночкой и только потом, вернув в руку удочку, последовал по коридору за мной. Я лишь сейчас заметил, что Николай был одет в камуфляжную форму – до полного комплекта ему не хватало только сетки от комаров.
– Показывай, – сказал Николай.
Я показал ему унитаз.
– Оттуда говорят, значит? – спросил Николай.
– Да, – кивнул я. – Оттуда.
– Ну, тогда с богом, – сказал Николай и закинул удочку в унитаз.
– Ага, с ним, – подтвердил я.
Надо сказать, что удочка едва поместилась, поэтому ее ножку мы расположили снаружи туалета в коридоре. Бедный же червяк, который не ожидал утонуть так бесславно, наверное, надеялся, что в следующей жизни за муки этой, он переродиться человеком – возможно, даже Николаем.
А Николай нынешний, сев на рыбацком раздвижном стульчике (да, он и его с собой притащил), внимательно всматривался в унитаз, точно в речку. Его не моргающие глаза, как бинокль, устремились на стульчак, непрерывно контролируя его, и переставали следить за унитазом лишь в те секунды, когда Николай подносил к губам банку, чтобы сделать глоток. Я же сидел в ванной, затаив дыхание, чтобы не нарушить эту внимательную тишину. Мне даже показалось, что я слышу, как тихо шуршат камыши, а на лоб Николая уселась жирная муха. Все-таки зря он не взял с собой ту сетку для головы! Сейчас бы она ему пригодилась. А так он нахмурился да, прицелившись куда-то вверх, точно сквозь череп смотрел на лоб, в то самое место, куда приземлилась муха, попытался сдуть ее выпущенным фонтаном легочного воздуха с консервами.
Муха тут же взлетела и пересела на лоб мне. Я повторил трюк Николая и сдул муху, которая переместилась на тюбик от зубной пасты и с недоумением уставилась на червяка в унитазе. Больше она меня не беспокоила, тоже как-то призадумалась, наблюдая за покачиванием удочки. В этом смысле муха, я
